История предпринимателя, который умел, делал — и всё равно застрял
Он умел играть в шахматы и регулярно играл. Почти каждый день — на шахматной онлайн-платформе, в перелётах, между встречами. Иногда рейтинг рос, иногда падал. Потом снова рос. И снова падал. Через какое-то время он написал мне:
«Мне это надоело. Я хочу учиться играть. Я готов каждый день выделять время — немного, но постоянно. Мне надо понимать, куда я иду».
Это была не просьба дать больше знаний и не обращение к тренеру «подтянуть игру». Я сразу поняла: разговор идёт о направлении — о том, чтобы видеть, что именно происходит и зачем.
Назовём его Ильёй. В жизни — серьёзный предприниматель с плотным графиком, перелётами, совещаниями и постоянной необходимостью принимать решения. В шахматах он был не новичком: хорошее тактическое зрение, чувство позиции, азарт. Он говорил, что, играя, отдыхает.
Мы попробовали заниматься в формате индивидуальных онлайн-тренировок. Регулярного графика не получилось — его жизнь была слишком рваной. В какой-то момент Илья решил, что будет просто играть сам, без тренера. Год он играл самостоятельно.
Я иногда заглядывала в его партии и каждый раз видела одну и ту же картину: повторялись одни и те же решения, одна и та же логика игры, тот же маятник — шаг вперёд, шаг назад. Иногда он писал коротко и иронично:
«Опять не понял, где всё развалилось».
Иногда — жёстче:
«Я делаю одно и то же. И не понимаю, почему стою на месте».
Я часто вижу, как взрослым людям сложно признать, что они застряли. Особенно тем, кто привык справляться сам. Логика здесь очень знакомая: если я достаточно умный и опытный — я разберусь. Но в какой-то момент эта логика перестаёт работать.
Илья много делал и возвращался к игре снова и снова, но у него не было ответа на вопрос «куда». Было только действие — без направления.
Я заметила, что то, что раньше помогало ему выживать и двигаться, перестало помогать ему расти. Привычка справляться самому, которая долго была опорой, стала ограничением. И в этот момент он прямо сформулировал то, что давно ощущал:
«Мне надо понимать, куда я иду».
Илья не искал готовую программу «для всех». Ему было важно, чтобы обучение имело отношение именно к его игре и его реальной жизни.
Мы договорились о формате сопровождения: короткие видео до 20 минут, разборы его собственных партий, фокус на повторяющиеся ошибки и возможность выйти на связь, если внезапно появлялось «окно» в расписании.
Я сознательно не подгоняла его и не пыталась мотивировать. Моя задача была другой — держать рамку и помогать ему видеть, в каком состоянии он сейчас находится.
Когда он играл сосредоточенно, это сразу было видно по партиям. Когда играл на бегу — результат был предсказуем. В такие моменты я писала ему:
«Посмотрите, как вы играете, когда спешите. Это не про шахматы — это про состояние».
Он соглашался — и всё равно возвращался к тем же ошибкам, не потому что не понимал, а потому что без внешнего отражения и маршрута взрослый человек легко скатывается в привычный режим «делаю как получается».
За первые месяцы нашей работы с Ильёй его рейтинг вырос с 1200–1300 до 1500 и выше. Потом рост остановился.
У него были серьёзные проблемы в бизнесе, жизнь резко поменялась, и мы сделали паузу почти на год.
Когда Илья появился снова, изменения были заметны сразу. Он стал играть реже, но гораздо осознаннее: останавливался, думал, не стремился сыграть как можно больше партий. И написал:
«Пора возвращаться к тренировкам. Теперь я понимаю, зачем».
В этот момент стало ясно: рост начался не тогда, когда усилий стало больше, а тогда, когда появилось понимание направления и смысла.
В этой истории шахматы — всего лишь фон, на котором хорошо видно, как работает взрослое мышление. Она про взрослого человека, который может долго действовать без вектора — но рано или поздно упрётся в потолок. Самостоятельность помогает до определённого момента, а потом начинает мешать — и я вижу это на практике снова и снова.
Потому что взрослому уже недостаточно просто «продолжать делать». Ему нужен маршрут, обратная связь и точка, относительно которой можно честно понять: я расту — или просто занят.
Есть ли у вас сейчас то, где вы много делаете — и всё меньше понимаете, зачем?