"Мы" — это заслужили!
1 сентября 2025 года, в день рождения Екатерины Мизулиной, её возлюбленный — заслуженный артист России Ярослав Дронов, известный как Shaman, — преподнёс ей необычный подарок: новую политическую партию под названием «Мы». Артист подчеркнул, что это не шутка, а реальный проект, уже имеющий региональные отделения и амбициозные планы. Однако за этим медийным жестом скрывается куда более сложная и тревожная картина современной российской политики — не как сферы общественного участия, а как инструмента управляемой имитации.
Создание партии «Мы» — не спонтанная инициатива двух публичных фигур. За ней стоят те же политтехнологи, что ранее работали над проектами вроде «Новых людей», объединениями союза Миронова, Прилепина и Семигина. Они же держат у руля старцев типа Зюганова, создают всевозможные народные фронты и армии. Это часть системной стратегии Кремля по «занятости» политтехнологов и формированию управляемого политического ландшафта, в котором любая новая сила заранее встроена в вертикаль. Такие партии, как "Мы" не столько выражают интересы новых поколений или социальных групп, сколько моделируют их — создают «гибкие социальные конструкции», в которые берут только исполнителей. В случае излома подобных механизмов выстраивания системы, упомянутых политтехнологов-конструкторов будут искать по всему миру и находить прячущихся, как Каддафи в чужих погребах, гаражах и виллах. Уж очень велика боль от "приблатненной иерархии", не позволяющей остальным людям участвовать в жизни своего государства.
И здесь возникает ключевой вопрос: если в стране действительно появляется новая аудитория, почему она не создаёт собственных, независимых политических институтов? Почему вместо этого мы видим партии, рождённые как подарки на день рождения и управляемые из единого центра, где средний возраст управленцам далеко за семьдесят?
Ответ, возможно, кроется в том, что можно назвать «рефлексом Ходорковского». Арест ныне иноагента Ходорковского в 2003 году стал не просто делом одного олигарха — он стал сигналом для всей элиты и предпринимательского класса: политика — это опасная территория, где частная инициатива карается, а лояльность вознаграждается. С тех пор у многих выработался глубокий инстинкт самосохранения: лучше молчать, лучше наживаться в тени, лучше участвовать в распределении бюджетных потоков, чем пытаться влиять на политику открыто. Если при Ельцине в 90-е в страна была черно-белой, то при Путине Россия полностью была выкрашена в серую зону на основе общественного договора - мы вам хлеба и зрелищ, а вы молчите, как мыши.
Сегодняшняя элита — не та, что в 1990-е рвалась в парламенты и строила партии. Она предпочитает «гибкие конструкции» без ответственности, где можно участвовать в политическом процессе, не рискуя ни капиталом, ни свободой. А старцы у руля даже не изыскивают новые типы общественных договоров и политических технологий. Конечно, стрёмно участвовать в дебатах на выборах с принятыми по контракту фриками.
Партия «Мы» — символ этой эпохи. Она не призывает к участию, она имитирует его. Она не расширяет политическое поле, а сужает его до спектакля с участием одобрённых фигур. И пока общество принимает такие проекты за реальную политику, настоящие изменения невозможны.
Возможно, самый важный вопрос сегодня не в том, кто возглавит следующую партию, а в том — почему миллионы людей, обладающих ресурсами, знаниями и мотивацией, продолжают оставаться в стороне. Неужели страх, заложенный двадцать лет назад, до сих пор сильнее стремления к переменам? Или просто удобнее делить пирог, чем строить новый?
"Мы" - это заслужили!