Как спрыгнуть с качелей

Последний сезон для российского зернового рынка был весьма неудачным: очень низкий урожай из-за сильнейшей засухи, запрет на экспорт, высокая себестоимость зерна, покрыть которую не могут даже нынешние довольно высокие цены на зерновые. Самое печальное, что и на следующий год мы, скорее всего, опять окажемся в неблагоприятной ситуации: озимых засеяли на 3 млн га меньше, чем в прошлом году, для наращивания яровых потенциала практически нет, а значит, урожая будущего года снова может не хватить и для внутреннего рынка, и на экспорт. По мнению президента Зернового союза Аркадия Злочевского, причины кризиса на зерновом рынке отнюдь не только климатические. Сегодня критичной для отрасли стала технологическая отсталость нашего зернового производства и жесткая зависимость инвестиционной активности от ценовой конъюнктуры. В чем суть проблемы и каким может быть решение? Об этом г-н Злочевский рассказал в интервью нашему журналу.

— Аркадий Леонидович, поясните для начала, в чем заключается наша технологическая отсталость и как она повлияла на урожай в этом году? Какими технологиями можно защититься от засухи?

— Технологии, которые позволяют существенно уменьшить влияние как засухи, так и других негативных погодных явлений, в мире существуют достаточно давно. Суть их в том, что вместо отвальной вспашки применяется нулевая или минимальная обработка почвы перед посевом, что с течением времени позволяет образоваться на поверхности почвы так называемому мульчирующему слою. Это слой перегнивших растений, корневых систем, которые не запахиваются в землю, а создают некое дополнительное покрытие, к тому же разница температур дает так называемый эффект росы и сохраняет почвенный влагозапас. При таком способе почва не пересыхает, влага из нее не испаряется (что всегда происходит при отвальной вспашке), а зимой сохраняется тепло даже при очень низких температурах, сильных ветрах и минимальном снежном покрове. При нулевой вспашке сеялки точного высева действуют словно маленькие буравчики и вносят семена вместе с подкормкой непосредственно в почву. Можно привести конкретные примеры того, как сработала технология в нынешний засушливый сезон. В Оренбургской области средняя урожайность пшеницы в этом году составила 6,5 центнера с гектара, а в крестьянско-фермерском хозяйстве (КФХ) Постольника из этого же региона собрали 15 центнеров с гектара при минимальной обработке почвы. В Саратове по подсолнечнику средняя урожайность — 5 центнеров, а в КФХ Кулагина — 12 центнеров с гектара. Такую защиту технология дает не только в засуху, но и в мороз, и при чрезмерно обильных осадках, и в случае эрозии почвы.

— В нашей стране есть лишь единичные примеры использования подобных технологий?

— По данным Национального движения сберегающего земледелия, у нас подобным образом засеяно порядка 20 процентов всех земель (не только зерновых, но и технических и всех прочих культур). Но я не очень верю в эти цифры, думаю, в реальности они гораздо меньше. В любом случае, если сравнить с другими зерновыми странами, где с использованием этих технологий засевается порядка половины земель, мы сильно отстали в этом отношении.

— В чем причина отставания? Почему наши земледельцы не развивают эти технологии?

— Это требует серьезных вложений на первоначальном этапе — необходимая техника довольно дорогая. Но следует учесть, что в дальнейшем технология дает существенное снижение себестоимости, даже без учета погодных рисков. Это экономия на других машинах и другом оборудовании. Понятно, что они уже закуплены, но их не надо обновлять, ремонтировать, это экономия на ГСМ, зарплате механизаторов, обслуживании. Получается комплексный эффект, хотя главное, конечно, борьба с погодными рисками.

При хорошей ценовой конъюнктуре на зерно, которая сложилась в 2008 году, некоторые производители вложились в новую технику и поменяли технологию. Но конъюнктура изменилась — и развитие прекратилось. Вот эта зависимость от рыночной конъюнктуры и есть основная проблема зернового бизнеса.

— В чем выражается эта зависимость и какие проблемы она создает?

— Для начала предлагаю рассмотреть два графика. На первом одна кривая отображает изменения в цене по годам, вторая — изменения валового сбора. Эти изменения практически полностью совпадают, иллюстрируя схему, по которой работает весь рынок.

Как только на рынке складывается хорошая цена — тут же находятся инвесторы, которые вкладывают деньги, с помощью самых разных механизмов в рынок вливается денежный поток, и уже в следующем сезоне происходит отдача — повышается валовой сбор, урожайность и так далее. А как только происходит повышение урожая — рынок обваливается: цена падает, конъюнктура ухудшается и денежный поток тут же испаряется, переключаясь на более доходные отрасли. И мы из года в год отрабатываем эту пилу. Нынешняя аграрная политика, государственное стимулирование практически не влияют на рынок. Они могут как-то сгладить пики, но сами конъюнктурные колебания сгладить не способны, вот нас и шарахает из стороны в сторону — то густо, то пусто.

На втором графике — изменения рентабельности зернового производства. Мы изучили данные за последние десять лет и поняли, что для простого воспроизводства зерновых минимальная необходимая рентабельность — 40 процентов. Эта цифра учитывает, что земледельцу приходится авансировать расходы на следующий год — на те деньги, что вложены предыдущей осенью, отдача будет только в конце сезона. А с января обычно еще и тарифы все растут, и инфляцию нужно учесть. Так что,если рентабельность продаж меньше 40 процентов, то в следующем году производство не удается даже поддерживать, оно начинает падать. А для того, чтобы получить расширенное воспроизводство, нужно иметь рентабельность 50 процентов и выше. Тогда есть шанс добавить площадей, вложиться в новые технологии, в новую технику.

— Что можно сделать, чтобы рентабельность производства зерновых не падала и не снижалась инвестиционная привлекательность отрасли?

— Мы видим выход в принятии и реализации двух программ — удержания доходности и поддержания доходности, — которые Зерновой союз сейчас пытается инициировать в правительстве. Никакими рыночными механизмами ситуацию не переломить.

Проблема удержания доходности в этом сезоне актуальна как никогда. Сегодня цены на зерно сложились довольно высокие, и как только они начали расти, так смежники немедленно стали поднимать и свои расценки. В итоге вся прибыль сельхозпроизводителей перетекает к ним. Например, цена на солярку только за октябрь выросла на 23 процента. Остановить этот процесс можно только регулированием со стороны государства, рыночные механизмы тут не действуют, потому что сам рынок ГСМ у нас крайне монополизирован. На федеральном уровне есть несколько компаний, которые занимаются снабжением ГСМ, но в каждом регионе, а тем более в конкретном селе, существует только один поставщик, никакой альтернативы просто нет. И когда начинается сезонный спрос и поставщик получает возможность повысить цену с сохранением объема — цена тут же увеличивается.

С удобрениями ситуация вообще парадоксальная. Дело в том, что цены были зафиксированы соглашением между Российской ассоциацией производителей удобрений и Агропромсоюзом. В соответствии с этим соглашением предусматривался рост цен на удобрения на 12 процентов только с будущего года. Но на мировом рынке цены сейчас выросли гораздо больше, и производители просто отказываются заключать соглашения на поставку удобрений российским аграриям под самыми разными предлогами. Разрешить ситуацию может только введение плавающей пошлины, как на нефть. И не понадобятся ценовые соглашения, приоритет потребностей внутреннего рынка будет объективным, а на экспорт будут уходить только излишки.

Подобные проблемы возникают и с семенами, и со средствами спецзащиты, и с другими необходимыми материалами и услугами.

— С удержанием доходности понятно, а в чем суть программы поддержания доходности?

— Эта программа предусматривает поддержание рынка продаж, чтобы при хороших сборах урожая цена не обваливалась и рентабельность не падала ниже 40 процентов. Прежде всего необходима смена интервенционного механизма с ныне действующего биржевого на минимальные гарантированные цены, как это сделано в Европе, Америке. Этот механизм не позволяет цене упасть ниже установленных пределов. Механизм, работающий у нас, тоже устанавливает цену, но в ходе конкурентных биржевых торгов она может упасть гораздо ниже установленной, что в реальности и происходит. На Западе никаких конкурентных механизмов нет, есть определенная минимальная цена, по которой государство обязуется выкупить весь предъявленный ему объем. Каждый сезон она может быть разной, в зависимости от сложившейся себестоимости, она низкая, но рынок получает четкий сигнал, что ниже этой планки цена не упадет никогда.

Вторая подушка безопасности — залоговые закупки. В свое время мы их пробили в Минсельхозе, даже в госпрограмме прописан механизм таких закупок. Пилотный проект на закупку 100 тысяч тонн должен был пройти в 2008 году, но, к сожалению, даже этот пилот не состоялся. Механизм, поддержанный министерством, такой: в специальный залоговый фонд крестьянин сдает зерно по минимально гарантированной цене с дисконтом, с правом обратного выкупа до определенной даты. Он немедленно получает деньги, которые не требуют обслуживания как банковские кредиты. Скажем, осенью зерно собрали, продавать его невыгодно — цена низкая. Можно сдать часть зерна агенту (сегодня наш агент — Объединенная зерновая компания), он и может формировать этот залоговый фонд с дисконтом на срок до 15 мая, например. На полученные деньги можно провести посевную, а весной выкупить назад свое зерно, заплатив за хранение, и продать его уже по рыночным ценам, которые в это время обычно выше. Либо можно продать право выкупить это зерно за премию, если нет своих денег. Этот механизм дает земледельцу доступ к финансированию и возможность оперировать временем продажи. В итоге мы имеем возможность не допустить осеннего обвала цен при хорошем урожае и доступ к финансам в самый важный для следующего сезона период, когда готовится осенний сев. Физически этот фонд — те же интервенционные склады, и после установленной даты все невыкупленное зерно списывается в интервенционный фонд. В результате механизм позволяет интервенционному фонду гарантированно получить самую низкую цену — минимальную, да еще с дисконтом.

— Какие еще существуют возможности для защиты рынка продаж?

— Эти возможности касаются защиты рынков сбыта, как внутренних, так и внешних. Этим государство, к сожалению, практически не занимается. По внутренним рынкам могу привести лишь один положительный пример. Последние девять лет мы трудились над выработкой режима ввоза риса. С самого начала было очевидно, что с точки зрения себестоимости мы никогда не будем конкурентоспособны в сравнении с Вьетнамом, Китаем — не те климатические условия и уровень зарплат. Но встает вопрос: а что делать с полумиллионом человек на Кубани, которые занимаются рисоводством? Поскольку земли с рисовыми полями под другое производство просто не приспособлены, людей надо перевезти, переобучить, создать новые рабочие места. Все это просто безумно дорого. Поэтому самым простым решением стало создание условий, при которых рисоводство в России стало бы выгодным. И такой режим был выработан. В 2001 году таможенная пошлина составляла 5 процентов на рис-зерно и 10 процентов на рис-крупу. Потом провели унификацию — вся пошлина стала 10 процентов. Затем добавили специфическую составляющую — 10 процентов, но не менее 22 евро с тонны. Выяснилось, что цены на таможне сильно занижаются, и спецсоставляющая была повышена до 45 евро с тонны, потом до 70, потом, в позапрошлом году, ввели дополнительную сезонную составляющую 60 евро, сейчас таможенная пошлина на постоянной основе определена в 120 евро за тонну. Когда эта работа начиналась, производство риса в стране составляло 350–400 тысяч тонн в год. Итог этого года — более миллиона тонн, все внутренние потребности по круглозерному рису наш производитель удовлетворяет.

По другим культурам примеров защиты внутренних рынков нет, а ведь возможностей здесь немало. Возьмем производство твердых сортов пшеницы, которой мы когда-то славились: в Оренбурге были хорошие наработки по такой пшенице, хорошая селекция. Все это мы потеряли, потому что внутренний рынок, в отличие от внешнего, не дает серьезной премии для этого зерна, и экспортировать его мы тоже не научились. Но ведь в страну завозятся итальянские макароны из твердой пшеницы, значит, потенциал для этого продукта внутри страны есть. Что касается экспорта такой пшеницы, то для его развития нужно деятельное участие государства. Мы ведь экспортируем зерно в Европу — в Италию, Испанию, Грецию, — но только пшеницу 4-го класса, то есть низкого качества, а премиальную — нет. Для начала надо перейти с Евросоюзом на паритетные отношения. К примеру, ЕС ввел общую для нас с Украиной и Казахстаном квоту на поставки зерновых, и мы вынуждены конкурировать с этими странами ценой. Давайте тоже введем квоту на европейскую свинину, и пусть Польша с Германией решают вопрос о поставках в режиме торговых войн. При этом тарифные ставки у нас несопоставимы. К примеру, у нас на ввоз зерновых тариф составляет 5 процентов, и это ставка, которую мы сами для себя установили, еще не вступив в ВТО. Они же устанавливают запредельные ставки на продукты переработки, не считая различных технических и административных барьеров.

Вообще, на зерновом рынке закупки, в отличие от продаж, производятся обычно на государственном уровне. Это касается Египта, Иордании, Туниса, Алжира, Саудовской Аравии, Японии, Кореи. И все зерновые государства используют различные ресурсы по продвижению своего зерна на эти рынки сбыта. У американцев есть специальные программы продвижения своих продуктов: они знакомят с качеством, спецификацией товара, особенностями поставок, их финансированием, например, по программе GSM-90 государство дает своему экспортеру гарантию на 98 процентов средств по договору. При такой гарантии экспортер готов отгрузить свое зерно с отсрочкой платежа до одного года. Понятно, что на таких условиях многим потребителям выгоднее привезти американское зерно. Это и есть государственная работа по продвижению и завоеванию рынков.

А от наших торговых представительств, например, невозможно добиться помощи даже в налаживании контактов, простого списка потенциальных потребителей по нужной продукции с адресами и телефонами не получишь.

Работа по завоеванию рынков сбыта должна включать в себя комплекс мер: политическая работа по продвижению конкретных продуктов, гарантийные программы поддержки экспорта, прямая поддержка в виде экспортных субсидий. К сожалению, наше государство не занимается этими вопросами системно, поэтому и конкуренцию с западными странами-зернопроизводителями мы проигрываем, что мешает нам развивать свой зерновой рынок.