Интервью с выпускником INSEAD Алексеем Худяковым, консультантом McKinsey.

E-xecutive: Давайте поговорим про школу. С чего начиналась ваша карьера?

Алексей Худяков: В 1994 году я закончил Московский физико-технический институт по специальности «Прикладная математика и физика», по сути — computer science. К моменту окончания института у меня было много опыта работы, связанной с компьютерами. Я понимал, что это у меня хорошо получается, но не очень интересно. Меня больше привлекала работа с людьми, чем с техникой. Поэтому я стал искать возможности работы за пределами узкой технической специальности и в 1995 году начал работать в торговой компании, которую основали мои друзья по институту. Компания существует до сих пор, занимается торговлей строительными материалами и имеет сеть магазинов в Москве. Мне там было интересно — маленький бизнес, все видно, во всем можно участвовать, на все можно влиять.

E-xecutive: Сколько вам лет?

А.Х.: Мне 30. Тогда, соответственно, мне было 24–25. Я там поработал некоторое время и понял, что вырос до предела. Дальше можно было расти только вместе с компанией или куда-то уходить.

E-xecutive: Уходить куда-то пытались?

А.Х.: Да, я провел анализ рынка, говорил с разными компаниями и пришел к выводу, что меня особенно нигде не ждали. Компьютерщиком работать я уже не хотел, а менеджером, управленцем — еще не мог. Я решил получить бизнес-образование — стартовую площадку, с которой можно начинать новую карьеру. Это было 5 лет назад.

E-xecutive: Зародилась идея… Что произошло дальше? Как вы поступили в INSEAD? Ведь у вас не было типового профиля студента бизнес-школы?

А.Х.: Это как раз отличительная особенность INSEAD: они берут нетиповых кандидатов, чтобы люди в каждом классе были разные. Cultural diversity — это написано в каждой брошюре INSEAD, но только приехав в INSEAD, я понял, насколько это важно: рядом люди, которые говорят с тобой на одном языке, но у которых совершенно другая культура. Они в другую школу ходили, их по-другому воспитывали, они в детстве другие мультфильмы смотрели. В результате их точка зрения обычно отличается от твоей. Осознание того, что другая точка зрения есть и из нее все видно под другим углом, — это главное. Эта часть INSEAD, подаренная cultural diversity, для меня совершенно неоценима.

E-xecutive: Алексей, с вашей сегодняшней позиции, как вы думаете, на каком этапе имеет смысл получать бизнес-образование?

А.Х.: Есть смысл его получать, когда есть уже опыт работы.

E-xecutive: Какой опыт работы?

А.Х.: Не важно, работали вы консультантом, банкиром или командовали подразделением в армии (со мной, кстати, училась девушка, которая до INSEAD служила в канадской армии). Важен профессиональный опыт — работы с людьми, принятия решений, несения ответственности. Важен жизненный опыт — как себя вести в разных ситуациях, как общаться с людьми. Если человек приходит в бизнес-школу сразу из института, без опыта, то он не сможет получить от бизнес-образования многого.

E-xecutive: А вы не хотели получить степень доктора — PhD?

А.Х.: С PhD прямая дорога преподавать, а я не очень представляю себя в академическом учреждении. Для работы, мне кажется, PhD не так полезен.

E-xecutive: Почему вы выбрали очную форму обучения?

А.Х.: Очень много узнаешь от сокурсников, а не только от преподавателей. Мне в голову никогда не приходило, что можно получать MBA заочно.

E-xecutive: А откуда вы узнали про MBA?

А.Х.: У меня есть друзья, которые за год или за два до меня поехали учиться за рубеж. Я говорил с ними, ходил на всевозможные семинары, которые устраивают бизнес-школы в Москве, ходил в американский центр в Библиотеке иностранной литературы.

E-xecutive: Почему INSEAD?

А.Х.: Потому что INSEAD — школа номер один в Европе. Было много более мелких причин: и то, что это год, и что Европа, а не Америка, и что кредит ABN AMRO есть. Кредит не был большой проблемой, потому что в американских школах, куда меня приняли, мне дали стипендию. Но мне не очень хотелось ехать в Америку.

E-xecutive: Что, на ваш взгляд, отличает INSEAD от других школ, помимо годовой, а не двухгодичной программы?

А.Х.: Даже меньше, чем годовой — 11 месяцев. Помимо короткой программы, отличие еще в cultural diversity — это, может быть, даже важнее. В американских школах большая часть класса — американцы, а другие культуры в меньшинстве. В INSEAD такого нет. Хотя в классе в основном европейцы, это очень разные страны и культуры, как, например, немцы и израильтяне.

E-xecutive: Как выглядел процесс поступления?

А.Х.: Просто — заполнил application, отослал, сдал GMAT и TOEFL.

E-xecutive: Что было по GMAT?

А.Х.: По GMAT балл был большой. Я сдавал его дважды: первый раз у меня было 630 или 650, и я решил, что этого недостаточно. Подготовился, пересдал и получил большую оценку. Но сколько я получил за GMAT, не так важно — это лишь один из критериев при приеме.

E-xecutive: Писали эссе?

А.Х.: Да, потратил на них много времени. Эссе заставляет четко формулировать, как ты оцениваешь прошлое и чего хочешь добиться в будущем, а такое формулирование требует времени. Спасибо Американскому институту бизнеса и экономики, где я учился, — мне очень помогло, что там преподавание на английском.
Кроме эссе, было два интервью с выпускниками INSEAD.

E-xecutive: Что спрашивали?

А.Х.: Я теперь сам провожу такие интервью и точно знаю, что спрашивать: «Что ты делал до этого? Почему хочешь учиться на MBA? Почему в INSEAD? Чего добился в жизни?»

E-xecutive: Когда с выпускником беседуют, кого-нибудь отсеивают на интервью?

А.Х.: Интервьюер решений не принимает — их принимает приемная комиссия на основе результатов интервью и других факторов. После каждого интервью я пишу отчет и отправляю в INSEAD. В отчете можно рекомендовать обязательно принять кандидата или не принимать ни в коем случае — такое тоже бывает.

E-xecutive: Как строится процесс обучения? Что было самым сложным? Что было самым легким?

А.Х.: В INSEAD интенсивная программа. Она годовая, но ее объем сравним с двухгодичной, поэтому учиться приходится много. Мне, к счастью, это было знакомо по физтеху, где тоже высокая нагрузка.

Кроме того, в INSEAD важную роль играет работа в команде. С самого начала всех разбивают на группы по 4–5 человек, и в этих группах происходит основная работа: домашние задания, экзамены, анализ business case. Это разительно отличается от обучения в российском институте, где почти нет коллективной работы.

Мне в первые несколько недель было сложно еще и потому, что я до этого никогда не работал на английском языке, да еще с разными акцентами и стилями речи.

E-xecutive: Насколько видно во время посещения INSEAD, английский язык слушателей порой намного лучше английского некоторых профессоров, которые выступают.

А.Х.: Это неудивительно: если для слушателя английский язык — родной, а для преподавателя — нет. Это тоже дополнительная нагрузка для студентов INSEAD. Кроме преподавателей, по-разному говорят и студенты. Со мной в группе были англичанин, немец, француз. Англичанин говорил на British English, немец говорил с легким немецким акцентом, француз — со страшным французским. Еще раз спасибо Американском институту бизнеса и экономики — там некоторые преподаватели тоже говорили с акцентами, которые сначала было тяжело понимать, зато потом любой акцент был не страшен. Кстати, в «МакКинзи» — та же самая ситуация: все говорят по-английски, но все люди из разных стран, и все говорят со своими акцентами.

E-xecutive: Расскажите о преподавателях.

А.Х.: В INSEAD хорошие преподаватели, которые занимаются не только преподаванием, но и исследованиями. Например, Ingemar Dierickx, который преподавал ведение переговоров — один из ведущих специалистов в мире в этой области. Его курс был необязательным, но желающих было так много, что он читал его 3 раза подряд.

Кроме того, туда приглашают много преподавателей из других ведущих школ, особенно сейчас, когда у INSEAD есть договоренность с Wharton о совместной работе. Например, нам преподавали люди из Гарварда, из других американских школ.

E-xecutive: В INSEAD, в основном, обучают на основе cases?

А.Х.: Cases используются широко, но INSEAD ими не ограничивается. В INSEAD применяется много методов преподавания.

Есть классические лекции, когда сидишь и слушаешь преподавателя. Единственное отличие — там нужно участвовать в обсуждениях в классе. В большинстве таких лекционных курсов часто оценки ставятся за участие в обсуждениях.

Есть работа с cases: их нужно анализировать и делать презентацию по результатам анализа.

Используются компьютерные модели и деловые игры на их основе. Скажем, курс стратегического маркетинга целиком основан на такой игре. Каждую неделю, а то и 2 раза в неделю, каждая группа принимает решение по маркетингу продуктов, которые в компьютерной модели продаются. Группа конкурирует с другими группами на одном общем рынке. Такой метод преподавания вроде бы и не case, но приближен к реальному бизнесу.

E-xecutive (Ольга Щербакова): Я тоже была довольна профессорским составом, когда первые негативные впечатления от того, что я ничего не понимаю, ушли. Аудитория у нас была человек 300 из разных стран. Просто стояли овации, когда профессор выходил и читал лекцию. Это сильно поразило. Какой был студенческий состав? В INSEAD жаловались, что девушек на программе МВА очень мало.

А.Х.: Про cultural diversity мы уже говорили: там есть люди из разных стран, хотя в основном европейцы. Из Восточной Европы, из Центральной, но большинство, конечно, из Западной. Есть американцы, но их немного, и они — нетипичные американцы. Какой типичный американец поедет во Францию учиться? Много израильтян. Японцы, индийцы, южноафриканцы. Возраст от 22–23 до 30–35. Самым старшим у нас был один кореец, ему было за 40. Типичный возраст — 30 лет плюс-минус 3 года. Предыдущий жизненный опыт — самый разный. Большинство где-либо работали или владели собственным бизнесом. Много бывших консультантов и банкиров. Были люди с очень нетипичными биографиями для бизнеса; например, среди израильтян было много профессиональных военных. Один был командиром израильского спецподразделения и раньше занимался секретными контртеррористическими операциями. Был израильтянин — боевой пилот-истребитель.

E-xecutive: Где вы жили? Я видела, там есть жилые постройки. Я так понимаю, отдельный домик не всем достается?

А.Х.: В кампусе никто из студентов MBA не живет. Там живут слушатели executive programs.

E-xecutive: Понятно. Где живут студенты?

А.Х.: Студенты живут в гораздо лучших условиях и дешевле. Много студентов живет в самом Фонтебло или окрестностях. Я жил в Авоне, это рядом. Студенты снимают квартиры, комнаты, «студии». Там очень стабильный рынок, так как в INSEAD каждый год учится одинаковое количество людей. Каждый раз выпускники уходят, освобождают квартиры, и в них вселяются новые студенты. Кроме квартир, многие живут в разных городках и деревушках вокруг Фонтенбло.

E-xecutive: Фонтенбло… Если посмотреть, там же тоска зеленая…

А.Х.: Фонтенбло — буржуазный городок. Там нет ни промышленности, ни рабочего класса. Там живут обеспеченные пожилые люди, которым нечего делать, которые гуляют по улочкам и тратят деньги в многочисленных бутиках. Там есть ночная жизнь, много баров и ресторанов. Там есть замечательный сhateau de Fontainebleau с парком и каналом. Фонтенбло находится в середине королевского леса, и вокруг есть много мест для приятного времяпрепровождения. Там очень много сhateauх, где живут студенты. Как правило, это большой дом, который снимается на 4–5 человек. В таких домах часто проводятся вечеринки. Есть несколько домов, где вечеринки проводятся каждую неделю. Есть очень необычные дома, например, один дом — баржа, пришвартованная к берегу реки. Три спальни на уровне воды, вверху большая гостиная и столовая с великолепным видом из окон. Есть Барбизон, знаменитая деревушка художников.

E-xecutive: Справедливо ли высказывание, что хорошую школу делает не профессура, а студенты?

А.Х.: Это как курица и яйцо: если есть талантливые студенты, к ним можно пригласить хороших преподавателей. Студенты заканчивают школу, начинают успешно работать, тем самым поднимают репутацию школы. В результате приходят новые хорошие преподаватели, а к ним — хорошие студенты. Это цикл, и хорошая школа строит его так, чтобы поднимать уровень студентов и преподавателей. В INSEAD, на мой взгляд, это получается.

E-xecutive: Финансовый вопрос. Сколько человеку нужно денег в месяц?

А.Х.: Проживание во Франции по меркам трехгодичной давности, когда я там учился, — от 15 000 долл. в год. Это нижний предел, если ниже опускаться, получается совсем грустно. Лучше рассчитывать на 20–25 тыс. в год.

Так же, как и везде, в INSEAD дают стипендию. Если в американских школах стипендии часто означают, что вам просто прощают плату за обучение, то здесь стипендии — это деньги, которые вам выдают на руки, деньги, которыми вы можете распоряжаться. Мне тоже выдали стипендию. Вместе с документами о приеме в INSEAD мне прислали набор бланков на получение разных стипендий, из которых я выбрал подходящие. Написал необходимые эссе, все отослал, и дали стипендию.

E-xecutive: Разочарования какие-то были или несбывшиеся ожидания?

А.Х.: Мне не удалось поехать работать за границу, как я хотел. Многие считают, что все русские хотят «свалить» из России как можно скорее. Это не так; многие считают, что здесь интереснее. Тем не менее, пожить за рубежом, посмотреть, как там бывает, поработать там очень интересно. У меня тоже было такое желание, но когда я искал работу, я понял, что большие консалтинговые компании хотят, чтобы я начинал работу в России. У меня было несколько предложений, в том числе от «МакКинзи» и от BCG, и все говорили, что надо начинать работать в Москве. Теперь я знаю почему и понимаю, что так проще и легче и мне, и этим компаниям. Я не так много потерял. В Лондоне я, положим, не работал, а по Восточной Европе поездил.

E-xecutive: Скажите о работе career management service?

А.Х.: У career management service (CMS) есть несколько важных функций: во-первых, там учат студентов, как искать работу. Это можно и в книжках прочитать, но с CMS это намного полезнее. CMS рассказывает про простые вещи, о которых многие не знают. Как искать работу? Как вести себя на интервью? Как отвечать на сложные вопросы? Что говорить, если спрашивают, сколько денег вы хотите получать?

Во-вторых, CMS организует интервью в кампусе. В кампус приезжают крупные компании: «МакКинзи», другие крупные консалтинговые фирмы, инвестиционные банки. Это удобно: не надо никуда ехать — компании сами приходят к тебе.

В-третьих, тех, кого не устраивает список компаний, приезжающих в кампус, CMS обеспечивает информацией и контактами. В CMS есть постоянно обновляемая база данных с именами, должностями, телефонами руководителей многих компаний, с которыми можно говорить о работе. Благодаря этому можно написать не общее письмо «Dear Sir/Madam», а письмо конкретному человеку.

Есть, конечно, возможности и помимо CMS, скажем, INSEAD Address Book — ежегодное издание, в котором перечислены имена, адреса электропочты, телефоны всех, кто когда-либо учился в INSEAD. Открываешь, находишь нужного человека и звонишь: «Здравствуйте, я из INSEAD, у меня к вам есть несколько вопросов, помогите пожалуйста…» Это работает, даже если ты этого человека никогда не видел и не слышал.

E-xecutive: Как вы попали в «МакКинзи»?

А.Х.: Они приехали в кампус, я прошел два раунда интервью, и мне предложили работу.

E-xecutive: Кем вы пришли в «МакКинзи»?

А.Х.: Консультантом. В «МакКинзи», как и в других консалтинговых компаниях, существует пирамида: первый уровень — бизнес-аналитик, человек с опытом работы, но без бизнес-образования. Следующий уровень — консультант, получивший MBA или другое хорошее образование. Иногда консультантами без MBA становятся наиболее успешные бизнес-аналитики. Следующий уровень — менеджеры проектов.

E-xecutive: Что качественно поменялось в вашей карьере, в вашем мировоззрении благодаря INSEAD? Смогли бы вы делать то же самое, оставшись здесь еще на год и придя в «МакКинзи»? Наверняка, вы не вышли на работу в первый день, были какие-то тренинги?

А.Х.: INSEAD повлиял не только на профессиональную подготовку. Он поменял для меня систему ценностей, я по-другому стал смотреть на людей. Я думаю, что многим обязан бизнес-образованию и опыту жизни в INSEAD.

E-xecutive: Что такое управленческий консалтинг?

А.Х.: Я бы сказал, что это возможность формулировать решения на уровне генерального директора крупной компании. Я не думаю, что у многих людей есть шансы делать такую работу в возрасте 25–30 лет. Еще это постоянная смена ситуаций, благодаря которой учишься. Если вы работаете, скажем, финансовым аналитиком в банке, то у вас изо дня в день рутинная работа, а здесь все время что-то новое. Каждые 3–4 месяца я попадаю в новую отрасль. Мне нужно быстро ее понять, и это помогает расти профессионально. Еще в консалтинге важны люди. Люди, которые работают в «МакКинзи», очень хорошие и с профессиональной, и с личной точки зрения.

E-xecutive: Что легче — работать или учиться?

А.Х.: Физически, учиться легче в INSEAD, хотя количество часов в неделю очень сравнимое с «МакКинзи».

E-xecutive: Что вы думаете о российском бизнес-образовании?

А.Х.: Серьезного российского бизнес-образования нет, и я не вижу для него пока места. В России есть бизнес-школы, например, тот же самый Американский институт бизнеса и экономики. Я ему обязан языком и базовой подготовкой по бизнес-дисциплинам, но все-таки это не настоящий MBA.

E-xecutive: Почему?

А.Х.: Бизнес-школа готовит профессиональных управленцев, наемных менеджеров — людей, которые приходят в компанию и начинают принимать решения в интересах акционеров. Культура российских компаний к этому не вполне готова, и институт профессиональных управленцев только зарождается. Во многих российских компаниях руководителем назначают того, кому доверяют акционеры. Иногда такой руководитель оказывается хорошим управленцем, иногда — нет. Выпускника бизнес-школы российским компаниям брать тяжело. Как доверить постороннему человеку свой бизнес? Мне кажется, пока культура профессиональных управленцев и спрос на них не возникнет, бизнес-образования в России не появится.

E-xecutive: Кому не следует идти на MBA?

А.Х.: Тому, кто не хочет работать в бизнесе. Если вы хотите преподавать, то MBA — это не для вас, идите на PhD. Наверное, не следует идти на MBA людям, которые хотят работать в государственных структурах, — для этого лучше подходит, например, Финансовая академия.

E-xecutive: Сейчас в мире существует кризис выпускника MBA: он не может найти работу, не делают предложений. Была алармистская статья в The Economist, что нет работы для MBA. Ваше мнение? Что сейчас происходит в мире с бизнес-образованием?

А.Х.: Спрос на выпускников MBA цикличен, случаются падения и взлеты. 5–6 лет назад на выпускников MBA был большой спрос. Их старались привлечь, предлагая выгодные условия. Сейчас экономический спад. Естественно, что спрос на свежеиспеченных MBA ограничен. Что поделать? Сегодня не самый лучший момент для окончания бизнес-школы, но кто знает, что будет через 2 года? Если вы начинаете поступать сегодня, через 2 или 3 года вы получите диплом. Если к тому времени начнется экономический подъем, то это будет лучший момент, чтобы выходить на рынок. Ваш сияющий новенький диплом MBA будет очень кстати, и вы будете быстро расти вместе с компанией, в которую придете.

03.02.2002  E-XECUTIVE.RU