Борис Бендиков: "Рекламная фотография - это когда за съемку урода платят деньги!"

-         Борь, ты Чехова читал? «Вишневый сад»?

-         …Читал «Вишневый сад».

-         А кого бы ты хотел там сыграть?

-         …М-м-м. М-м-м… Вишню!

Хорошее начало для разговора с культовым рекламным фотографом!

Не то, чтоб я хочу поставить Бендикова в тупик, но мне почему-то кажется, что из всех персонажей моей любимой пьесы лучше всего у него получилась бы Шарлотта Ивановна, гувернантка без паспорта. Та самая, что всю дорогу представляет фокусы: ein, zwei, drei! И замечает, между прочим: «Эти умники все такие глупые, не с кем мне поговорить…» На самом-то деле «Вишневый сад» - это у меня тест такой, игра в игру. А Бендиков, смешной человек, начинается оправдываться:     

-         Знаешь, у меня проблема: я очень медленно читаю. Но зато вдумчиво.

-         Все понятно. Читать тебе Чехова в лом, ну а в театре посмотреть?

-         Это очень люблю! Мне нравится театр «Тень». Слышал о таком? Он еще называет себя тенью театра. Он маленький и вроде бы для детей, но там Васильев спектакль поставил, Тонино Гуэрра поставил. Там зал на шесть человек, и зрители смотрят в окошки. Очень впечатляет!

-         Скажи, Борь, только честно, фотографы – это культурные люди или у них только доллары кровавые в глазах?

-         Да, конечно, доллары!.. Фотограф – это, в лучшем случае, человек с высшим техническим образованием, а в худшем вообще без высшего образования - с техникумом. Какая культура?!

-         Я почему тебя спрашиваю? Тут недавно было у меня интервью с Уткиным, спортивным комментатором, а у него много друзей-футболистов. Я говорю ему: «Вася, ну о чем можно говорить с футболистами?» А он в ответ: «А о чем можно говорить с фотографами?!» Девушка, которая фотографировала его в этот момент, чуть в обморок не упала!

-         Это проблема нашей страны: фотографии учат мало где, художественные вузы не считают фотографию достойным искусством, и чаще всего фотограф – это человек без художественного образования. И спасти человека могут только собственные попытки приобщиться к прекрасному. У меня, допустим, есть вакуум в истории искусств, однако я его стараюсь заполнять… Кстати, я знаю немало художников, ставших фотографами. И с ними уже можно разговаривать не только о деньгах. 

-         Что в твоем деле главнее – навороченная самурайская аппаратура или чутье там, острый глаз, загадочная русская душа?

-         Хорошая камера и то, как человек владеет техникой, важно, но если он при этом еще и переживает внутри себя, и это переживание видно зрителю, это самое главное. Ведь часто работа делается на коленке, но делается так, что коленка становится сильным инструментом. В общем, и без хорошего фотоаппарата можно сделать хорошую картинку!

-         Когда тебя называют рекламным фотографом, тебя это сильно раздражает?

-         Это же все ярлыки. Слова, слова… Если явление полнокровное, если фотография сочная и смачная, то и хорошо. Хуже, если б меня называли фотографом-любителем.

-         А чем рекламная фотография отличается от нерекламой?

-         Объектом съемки. Нормальный человек станет снимать тюбик на фоне льющейся воды?!

-         Нет, он на фоне воды какую-нибудь чувиху снимет. В костюме Адама и Евы.

-         Вот! А тюбик вряд ли сможет стать предметом смакования художника… Конечно, границы очень размыты. Все это очень формально – рекламная, нерекламная… Рекламная фотография – это когда за съемку урода платят деньги. Одно время работа для рекламы занимала у меня 90 процентов времени, сейчас гораздо меньше. Теперь я с журнала чаще работаю, тут больше свободы – сам выбираешь объекты: красивенькие трусики, красивенькие цацки. И меньше уродов. Но все равно это – реклама, ведь предметы, которые используются в съемке, затем продаются лучше. По большому счету все – реклама. Реклама стиля жизни. И нерекламой может являться только… Да ничего не может! Все – реклама!

-         Случалось, что твои прелестные картинки губили суки-дизайнеры?

-         150 раз! Конечно! Я же уже девять лет продаю умение.    Раньше было обидно, теперь – по барабану. Если всякий раз переживать, никаких эмоций не хватит. Но у меня и не было никогда больших амбиций по поводу пьедестала для моей картинки. Меня огорчает, когда реклама не работает: по причине ли плохого дизайна, плохой верстки, плохой идеи, отвратного слогана или картинки. Ведь если мы просрали ситуацию, уже неважно, кто конкретно провинился. В рекламе, как правило, задействовано много людей, и чтобы все звенья сработали хорошо, это бывает довольно редко. Дико переживать я могу лишь в том случае, если все-все сделал сам, а не получилось. И у хорошего фотографа бывают абсолютно провальные съемки. Это нормально.

-         Бывает, что к тебе приходит заказчик с рыбой макета, где заверстана какая-нибудь иностранная фотка, и просит: «Сними точно также, но с моим тюбиком»?

-         Был эпизод один в один, когда принесли, скачанную из Интернета картинку и попросили повторить. Это случилось довольно давно, и тогда мне было интересно себя проверить: могу ли я «продублировать» известного западного фотографа? Я, конечно, понимал, что это воровство. Но снял достаточно близко к оригиналу, а это была технически довольно сложная работа. Сейчас бы я за это не взялся, потому что даже хорошие бабки не компенсируют отсутствие интереса. Да и рынок стал цивилизованнее. Заказчикам уже не жалко платить фотобанкам.

-         Когда ты назначаешь цену за свою работу, чем ты руководствуешься?

-         Есть «средняя температура по больнице», но все зависит и от личного финансового маршрута. Бывает, что маленькое рекламное агентство предлагает вдруг цену в два раза больше, чем я ожидал, а большое, сетевое, в два раза меньше, чем я ожидал. Мой принцип – повышенная лояльность, если люди мне приятны и с ними «за искусство» поговорить можно. И пониженная лояльность, если заказчик неприятный.

-         Как часто ты отказываешься от работы и почему?

-         Обычная причина – отсутствие времени. Мои цены – выше среднего, но и при этом работы много, что радует. Но я не отказываю наотрез, а говорю: «Очень хочу, но давайте завтра». Реальный отказ – это то, за что я не возьмусь ни завтра, никогда. Политика, например. Не могу я резкость навести на политика... Еще отказываю, если чувствую, что заказчик не созрел для серьезной работы, неопытный, желает сэкономить – деньги ли, время... Честно говоря, я не боюсь терять заказчиков, я боюсь терять друзей. Если с человеком приязненные отношения, а у него нет бюджета, то чего тут торговаться?! Все-таки живем ради радости, а не ради денег.

-         Вопрос, который я собираюсь задавать всем «чемпионам»: что такое реклама?

-         Так тебе же очень хорошо ответили в прошлый раз: это искусство обольщения. Я согласен. Реклама – не обман! Вот пиар, особенно, политический – это не обольщение, а чего-то такое нехорошее. А реклама – это кокетство, заигрывание, флирт с потребителем. Такие легкие жанры, безобидные. А пиар – это сильный фальшак. Я чувствую, что там все не так. Реклама – это манипулирование деньгами, а пиар – манипулирование верой.

-         У тебя довольно внушительное портфолио, но о чем бы ты мог сказать, сделав грудь колесом: вот это мой «Чапаев»?

-         Мой «Чапаев» - то, что появляется в виде выставок. По крайней мере, в этом случае я могу реально оценить: где тут моя заслуга. Реклама – это, как правило, совместный продукт, перемешанный. А чем я могу официально гордиться, так это выставками, которые не так часто, но делаю. И хочется делать разные вещи с четким личностным подходом, с иронией. Вот была выставка «Мясо и красота». В идее изначально был заложен абсурд.

-         Когда ты был мальчиком, ты мечтал стать фотографом и снимать тюбики?  

-         Когда я был мальчиком, мне хотелось красивой жизни.

-         Странное желание для ребенка! В чем оно выражалось?

-         Я мечтал заниматься астрономией. Мне казалось, там достаточно свободы для творчества. Там красиво! Но все пропало. И я учился в техническом вузе, из которого сбежал, чтобы стать фотографом. И тогда мой учитель фото задал мне водораздельный вопрос: «Вы собираетесь заниматься искусством или деньги зарабатывать?» Понятно, что я ответил: искусством!

-         У кого ты учился фотографии?

-         Самое главное, лучшее образование я получил в книжных магазинах Америки. В 91-ом году я там оказался, и такой шквал информации на меня обрушился!..

-         Ты чувствуешь конкуренцию?

-         Нет. Это эмоциональная позиция. Я чувствую, что сейчас есть очень много хороших, свежих фотографов. Не уставших в беге. Да это неважно, сколько конкурентов. Конкурент один – ты сам. Ты либо решаешь задачи, либо не решаешь.

-         Задам дилетантский вопрос: очень часто карточки разных авторов мало чем отличаются, но одному платят столько, а другому - в два раза больше. Почему?

-         Понты!.. Хотя эти наезды: «А-а-а, ему только за имя платят!» – это все ерунда. Человек, заработавший имя, он его своей работой заработал. Победителей не судят... Очень смешно, когда Мадонну начинают хаять девочки с поставленным голосом, но без энергии, без всего… Конечно, и у самых лучших творческих людей бывает состояние, когда человек выдохся. И вот он повторяется, киснет, энергия уходит.

-         И что же делать?

-         Подпитываться!

-         Не так давно лауреат Госпремии Логвин рассказывал мне в лицах и красках как ты снимал, то есть фотографировал, стриптизерш из клуба «Доллз»…    

-         Это была смешная съемка. Я был поражен, насколько они скованы и сексуально закомплексованы! Мы попытались вытащить этих девочек из их очень зажатой, анти-эротической эстетики. Они привыкли к одному и кажутся себе очень раскованными, а на самом деле существуют в очень узком коридоре. В какой-то момент мне казалось – провал. Но когда все выросло в серию слайдов: супер! Драйв, разудалое веселье. А в итоге календарь получился уже не такой гипер-продукт, 50 на 50.

-         Бывает, что у тебя, знаменитого и востребованного, заворачивают работу?

-         Да! Вот здесь и проявляются мое «мэтрство» и амбиции в нехорошем смысле слова. Когда у меня не принимают работу, я говорю: сами дураки! Но надо быть абсолютно уверенным, что это хорошая работа, тогда можно себе позволить сказать: «Ах вы, бл…!» Я все-таки пытаюсь жестко оценивать свои работы. Не то, чтоб я каждый раз стараюсь олимпийскую медаль получить, но хочу быть каждый раз непозорным.

-         Ты участвовал в позорной рекламе? Когда картинка – супер, а слоган или продукт – «мама, не горюй!»… 

-         А еще и картинка бывает ужасной! Вот сделал я как-то рекламу с похотливым гусаром и затаенной крестьянкой – из этой серии. Она ему подносит бутылку, а он ее трахать сейчас будет. Крестьянка вся такая робкая, но у нее есть план по завоеванию своего барина, а барин такой разлюли-кабан, придурок. Он сейчас будет водку пить, а потом поведется на ее сексуальные флюиды. Такая вот довольно омерзительная история… Когда это появилось на улицах города, творческая интеллигенция испытала мини-шок.       

-         Ты только снимаешь или в другие процессы тоже вовлечен?

-         Я стараюсь бочком-бочком и не вмешиваться в работу дизайнера или копирайтера. Предлагаю идеи лишь на уровне пластики, а про слоганы и удовлетворение целевой аудитории ничего не знаю.

-         Как бы ты определил свой стиль?

-         В журнале «Как» в разделе объявлений уже не раз публиковались сообщения от моего имени. Стишки на розовом фоне. Такие, к примеру: «Если хочешь заработать комплиментиков, значит, твой фотограф – Бендиков». «Бендиков – фотограф хороший, его проблемы прекрасного тревожат».

-         Это что – рифма, по-твоему?!   

-         Извини! Как могу, так и сочиняю… А в последнем номере было такое заявление: «Фотостудия Бендикова: всегда сочно!» Вот мне бы хотелось, чтобы всегда было сочно!